Литературный русский язык и говоры. Словарь устаревших и диалектных слов

Случались ли с вами казусы, когда, читая произведения русских классиков, вы не понимали, о чем они пишут? Скорее всего, это происходило не из-за вашей невнимательности к сюжету произведения, а из-за писательского слога, включающего устаревшие слова, диалектизмы.

Словами подобного типа любили изъясняться В. Распутин, В. Астафьев, М. Шолохов, Н. Некрасов, Л. Толстой, А. Чехов, В. Шукшин, С. Есенин. И это только небольшая их часть.

Диалектизмы: что это и сколько видов существует

Диалектными называют слова, ареал распространения и использования которых ограничен какой-то территорией. Они широко используются в лексике сельского населения.

Примеры диалектизмов в русском языке показывают, что им свойственны индивидуальные особенности, касающиеся фонетики, морфологии, лексики:

1. Фонетические диалектизмы.

2. Морфологические диалектизмы.

3. Лексические:

собственно лексические;
лексико-семантические;

4. Этнографические диалектизмы.

5. Словообразовательные диалектизмы.

Диалектизмы встречаются и на синтаксическом, фразеологическом уровнях.

Виды диалектизмов как отдельные черты самобытного русского народа

Для того чтобы узнать самобытные черты говора русского народа, нужно детальнее рассмотреть диалектизмы.

Примеры диалектизмов:

Замена одной или нескольких букв в слове характерна для фонетических диалектизмов: пшоно - пшено; Хведор - Федор.
Изменения слов, не являющиеся нормой с точки зрения согласования слов в предложениях, характерны для морфологических диалектизмов: у мене; говорил с умным людям (подмена падежей, множественного и единственного числа).
Слова и выражения, встречающиеся только в определенной местности, не имеющие фонетических и словообразовательных аналогов. Слова, значение которых можно понять только из контекста, называют лексическими диалектизмами. Вообще, в известном словарном обиходе они имеют слова-эквиваленты, понятные и известные каждому. Для южных регионов России характерны следующие диалектизмы (примеры): буряк - свекла; цибуля - лук.
Слова, употребляющиеся только в конкретном регионе, не имеющие аналогов в языке из-за соотнесенности с особенностями жизни населения, носят название «этнографические диалектизмы». Примеры: шаньга, шанга, шанешка, шанечка - диалектизм, обозначающий определенный вид ватрушки с верхним картофельным слоем. Данные лакомства широко распространены только в определенном регионе, одним словом из общего обихода их охарактеризовать нельзя.
Диалектизмы, возникшие из-за особенного аффиксального оформления, называются словообразовательными: гуска - гусыня, покеда - пока.

Лексические диалектизмы как отдельная группа

Из-за своей неоднородности лексические диалектизмы подразделяются на следующие типы:

Собственно лексические: диалектизмы, которые с общелитературными имеют общее значение, но разнятся с ними написанием. Их можно назвать своеобразными синонимами общепонятных и общеизвестных слов: свекла - батат; стежка - дорожка.
Лексико-семантические. Практически полная противоположность собственно лексических диалектизмов: имеют общее написание и произношение, однако разнятся значением. Соотнося их, можно охарактеризовать как омонимы по отношению к друг другу.

Например, слово "бодрый" в разных частях страны может иметь два значения.

Литературный: энергичный, полный сил.
Диалектное значение (Рязань): нарядный, опрятный.

Задумываясь над предназначением диалектизмов в русском языке, можно предположить, что, несмотря на различия с общелитературными словами, они наравне с ними пополняют запасы русского литературного словофонда.

Роль диалектизмов

Роль диалектизмов для русского языка разнообразна, но в первую очередь они важны для жителей страны.

Функции диалектизмов:

Диалектизмы являются одним из важнейших средств устного общения для людей, проживающих на одной территории. Именно из устных источников они проникли в письменные, породив следующую функцию.
Диалектизмы, используемые на уровне районных, областных газет, способствуют более доступному изложению подаваемой информации.
Художественная литература берет информацию о диалектизмах из разговорной речи жителей конкретных регионов и из прессы. Они используются для передачи местных особенностей речи, а также способствуют более яркой передаче характера героев.

Некоторые выражения медленно, но верно попадают в общелитературный фонд. Они становятся известны и понятны всем.

Изучение функций диалектизмов исследователями

П.Г. Пустовойт, исследуя творчество Тургенева, сделал акцент на диалектизмы, примеры слов и их значение, он называет следующие функции:

характерологическая;
познавательная;
динамизация речи;
кумуляция.

В.В. Виноградов на основании произведений Н.В. Гоголя выделяет следующий ряд функций:

характерологическая (отражательная) - она способствует окрашиванию речи персонажей;
номинативная (назывная) - проявляется при использовании этнографизмов и лексических диалектизмов.

Самую полную классификацию функций разработала профессор Л.Г. Самотик. Людмила Григорьевна выделила 7 функций, за которые отвечают диалектизмы в художественном произведении:

Моделирующая;

Номинативная;

Эмотивная;

Кульминативная;

Эстетическая;

Фатическая;

Характерологическая.

Литература и диалектизмы: чем грозит злоупотребление?

Со временем популярность диалектизмов даже на устном уровне уменьшается. Поэтому литераторам и корреспондентам следует умеренно употреблять их в своих работах. Иначе будет затруднено восприятие смысла произведения.

Диалектизмы. Примеры неуместного использования

Работая над произведением, нужно продумывать уместность каждого слова. В первую очередь следует задуматься об уместности употребления диалектной лексики.

Например, вместо диалектно-областного слова «костерил» лучше использовать общелитературное «ругал». Вместо «сулил» - «обещал».

Главное - всегда понимать грань умеренного и уместного применения диалектных слов.

Диалектизмы должны помогать восприятию произведения, а не затруднять его. Чтобы понять, как правильно пользоваться данной фигурой русского языка, можно попросить помощи у мастеров слова: А.С. Пушкина, Н.А. Некрасова, В.Г. Распутина, Н.С. Лескова. Они умело, а главное - умеренно использовали диалектизмы.

Использование диалектизмов в художественной литературе: И.С. Тургенев и В.Г. Распутин

Некоторые произведения И.С. Тургенева с трудом поддаются чтению. Изучая их, нужно думать не только над общим смыслом литературного наследия писательского труда, но и почти над каждым словом.

Например, в рассказе «Бежин луг» мы можем встретить такое предложение:

«Быстрыми шагами пошел я длинную «площадь» кустов, взобрался на холм и, вместо данной знакомой равнины ˂…˃ увидал совершенно другие, мне не известные места»

У внимательного читателя возникает логичный вопрос: «Почему Иван Сергеевич заключил в скобки с виду обычное и уместное слово "площадь"?».

Писатель лично отвечает на него в другом произведении «Хорь и Калиныч»: «"Площадями" называются в Орловской губернии большие сплошные массы кустов».

Становится ясно, что данное слово широко распространено только в Орловской области. Поэтому его смело можно отнести в группу «диалектизмы».

Примеры предложений с использованием терминов узкой стилистической направленности, использованных в речи жителей отдельных областей России, можно увидеть в повестях В.Г. Распутина. Они помогают ему показать самобытность персонажа. Кроме того, личность героя, его характер воспроизводятся именно через подобные выражения.

Примеры диалектизмов из произведений Распутина:

Захолонуть - охладеть.
Гулеванить - бушевать.
Покуль - пока.
Займоваться - связываться.

Примечательно, что значение многих диалектизмов понять без контекста невозможно.

Русские народные говоры, или диалекты (гр. dialektos - наречие, говор), имеют в своем составе значительное количество самобытных народных слов, известных только в определенной местности. Так, на юге России рогач называют ухватом , глиняный горшок- махоткой , скамью - услоном и т. д. Диалектизмы бытуют, в основном, в устной речи крестьянского населения; в официальной обстановке носители диалектов обычно переходят на общенародный язык, проводниками которого являются школа, радио, телевидение, литература.

В диалектах запечатлелся самобытный язык русского народа, в отдельных чертах местных говоров сохранились реликтовые формы древнерусской речи, которые являются важнейшим источником восстановления исторических процессов, затронувших когда-то наш язык.

Диалекты отличаются от общенародного национального языка различными чертами - фонетическими, морфологическими, особым словоупотреблением и совершенно оригинальными словами, неизвестными литературному языку. Это дает основание сгруппировать диалектизмы русского языка по их общим признакам.

1. Лексические диалектизмы - слова, известные только носителям диалекта и за его пределами не имеющие ни фонетических, ни словообразовательных вариантов. Например, в южнорусских говорах бытуют слова буряк (свекла), цибуля (лук), гуторить (говорить); в северных - кушак (пояс), баской (красивый), голицы (рукавицы) . В общеупотребительном языке эти диалектизмы имеют эквиваленты, называющие тождественные предметы, понятия. Наличие таких синонимов отличает лексические диалектизмы от других типов диалектных слов.

2. Этнографические диалектизмы - слова, называющие предметы, известные лишь в определенной местности: шанежки - "пирожки, приготовленные особым способом", дра нки - "особые оладьи из картофеля", нардек - "арбузная патока", мана рка - "род верхней одежды", понёва - "разновидность юбки" и т. д. Этнографизмы не имеют и не могут иметь синонимов в общенародном языке, так как сами предметы, обозначенные этими словами, имеют локальное распространение. Как правило, это предметы быта, одежда, кушанья, растения и под.

3. Лексико-семантические диалектизмы - слова, обладающие в диалекте необычным значением: мост - "пол в избе", губы - "грибы всех разновидностей, кроме белых", кричать (кого-либо) - "звать", сам - "хозяин, муж" и т. д. Такие диалектизмы выступают в качестве омонимов к общенародным словам, употребляемым с присущим им в языке значением.

4. Фонетические диалектизмы - слова, получившие в диалекте особое фонетическое оформление цай (чай), чепь (цепь) - следствия "цоканья" и "чоканья", свойственных северным говорам; хверма (ферма), бамага (бумага), пашпорт (паспорт), жисть (жизнь) и под.

5. Словообразовательные диалектизмы - слова, получившие в диалекте особое аффиксальное оформление: певень (петух), гуска (гусыня), телок (теленок), земляница (земляника), братан (брат), шуряк (шурин), дарма (даром), завсегда (всегда), откуль (откуда), покеда (пока), евонный (его), ихний (их) и т. д.

6. Морфологические диалектизмы - не свойственные литературному языку формы словоизменения: мягкие окончания у глаголов в 3-м лице (идеть, идуть ); окончание -ам у существительных в творительном падеже множественного числа (под столбам ); окончание е у личных местоимений в родительном падеже единственного числа: у мене, у тебе и др.

Диалектные особенности характерны также и для синтаксического уровня, и для фразеологического, однако они не составляют предмет изучения лексической системы языка.

Диалектные слова, будучи употребленными в письменных текстах, рассчитанных на широкого читателя, становятся диалектизмами, которые в языке художественной литературы выполняют особую роль. В авторском повествовании они воссоздают местный колорит, как и экзотизмы, и, подобно историзмам, являются одним из средств реалистического изображения действительности. В речи персонажей они служат средством речевой характеристики героя. Диалектизмы шире используются в диалогах, чем в авторском повествовании. При этом использование слов, сфера употребления которых ограничена территорией одной или нескольких областей, должно быть продиктовано необходимостью и художественной целесообразностью.

Как установили диалектологи, в русском языке «в зависимости от своего происхождения выделяются говоры севернорусские и южнорусские, с переходными между ними среднерусскими» (71, с.22). В художественной литературе нашли отражение характерные черты и каждой из этих основных групп, и входящих в них конкретных узкотерриториальных диалектов.

Умело расцвечивали речь своих героев местными словами М. Шолохов, В. Распутин, В. Астафьев, Ф. Абрамов и др. писатели. Образцы наиболее удачного стилистического использования диалектизмов находим в романах М. Шолохова «Тихий Дон» и «Поднятая целина». Писатель изображает жизнь донского казачества, и естественно, что донские диалектизмы отражаются в речи персонажей и частично в авторском повествовании. Вот характерные примеры авторского повествования с уместно инкрустированными диалектизмами (в целях создания местного колорита) :

К вечеру собралась гроза. Над хутором стала бурая туча. Дон, взлохмаченный ветром, кидал на берега гребнистые частые волны. За левадами палила небо сухая молния, давил землю редкими раскатами гром. Под тучей, раскрылатившись, колесил коршун, его с криком преследовали вороны. Туча, дыша холодком, шла вдоль по Дону, с запада. За займищем грозно чернело небо, степь выжидающе молчала («Тихий Дон», кн. 1, ч. 1, гл. 4).

Сравните с другими отрывками:

Аксинья отстряпалась рано, загребла жар, закутала трубу и, перемыв посуду, выглянула в оконце, глядевшее на баз . Степан стоял возле слег , сложенных костром у плетня к мелеховскому базу . В уголочке твердых губ его висела потухшая цигарка; он выбирал из костра подходящую соху . Левый угол сарая завалился, надо было поставить две прочных сохи и прикрыть оставшимся камышом» (там же, ч. 2, гл. 12).

В мелеховском курене первый оторвался ото сна Пантелей Про-кофьевич. Застегивая на ходу ворот расшитой крестиками рубахи, вышел на крыльцо <…>, выпустил на проулокскотину.

На подоконнике распахнутого окна мертвенно розовели лепестки отцветавшей в палисаднике вишни. Григорий спал ничком, кинув наотмашь руку.

– Гришка, рыбалить поедешь?

– Чего ты? - шепотом спросил тот и свесил с кровати ноги.

– Поедем, посидим зорю.

Григорий, посапывая, стянул с подвески будничные шаровары, вобрал их в белые шерстяные чулки и долго надевал чирик, выпрямляя подвернувшийся задник.

– А приваду маманя варила? - сипло спросил он, выходя за отцом в сенцы.

– Варила. Иди к баркасу, я зараз.

Старик ссыпал в кубышку распаренное пахучее жито, по-хозяйски смел на ладонь упавшие зерна и, припадая на левую ногу, захромал к спуску. Григорий, нахохлясь, сидел в баркасе.

– Куда править?

– К Черному яру. Спробуем возле энтой карши, где надысь сидели.

Баркас, черканув кормою землю, осел в воду, оторвался от бeрегa. Стремя понесло его, покачивая, норовя повернуть боком. Григорий, не огребаясь, правил веслом.

– Не будет, батя, дела... Месяц на ущербе.

– Серники захватил?

– Дай огню.

Старик закурил, поглядел на солнце, застрявшее по ту сторону коряги.

– Сазан, он разно берет. И на ущербе иной раз возьмется.

(Там же, ч. 1, гл. 2.)

В произведениях М.А. Шолохова используются прежде всего диалектные слова, широко распространенные в южнорусском наречии; многие из них известны также украинскому языку. Если выписать из романа диалектизмы, наиболее часто употребляемые в авторской речи, то перечень будет сравнительно небольшим. Чаще всего это слова, обозначающие донские реалии – названия предметов хозяйства, быта, одежды, названия животных и птиц, явлений природы: курень – казачий дом со всеми хозяйственными постройками, баз – загон для скота на дворе и сам двор, горница – комната, стодол – сарай, соха – жердь, подпорка с развилиной, костер – поленница, слега – тонкая длинная жердь, коваль – кузнец, рогач – ухват, чапля – сковородник, жито – зерно (всякое), бурак – свёкла; гас – керосин, серники – спички, каймак – сливки, бурсаки – булки, жалмерка – солдатка; справа – одежда казака, чекмень – казачий военный мундир, завеска – передник, чирик – сапог без голенища, башмак; бугай – бык (племенной), кочет – петух; балка – овраг в степи, займище – луг, заливаемый весенней водой, левада – участок земли с лугом, огородом и садом, шлях – дорога, татарник – чертополох.

При сравнительном анализе частотности и характера диалектизмов в авторском повествовании и в речи персонажей выясняется, что из уст героев романа – донских казаков – диалектная лексика звучит чаще и представлена многообразнее. И это закономерно, поскольку в речи персонажей отражены не только местные названия, но и воспроизводится донской говор, т.е. речь героя становится средством его характеристики. В ней свободно употребляются не только существительные, но и диалектные глаголы и наречия; наряду с собственно лексическими диалектизмами используются лексико-семантические, лексико-фонетические и лексико-словообразовательные: гутарить – говорить, угадать – узнать, кохаться – любить друг друга, кричать – плакать, шуметь – кричать, гребится – кажется, зараз – сразу,немедленно, сейчас, трошки – немного, дюже – очень, сильно, надысь – на днях, недавно, рыбалить – рыбачить (фонет. диалектизм), подвеска – веревка, на которой вешают занавеску, загораживающую постель, карша – глубокое место в реке, привада – приманка и др.

Вместе с тем сопоставительный анализ первого и окончательного вариантов рукописей романов «Тихий Дон» и «Поднятая целина» показывает, что М. Шолохов последовательно стремился избавить текст от чрезмерного насыщения диалектизмами, которыми он вначале увлекся в большей мере, чем этого требовали стоящие перед ним художественные цели и задачи. Вот характерный пример авторской правки рукописи романа «Поднятая целина»:

1. Меня кубыть ветром несло.

2. Я отощал вовзят, не дойду.

3. Глухо побрякивая привязанным к шее балобоном, бежал жеребенок.

4. Теперь надо навалиться на волочбу. И чтобы обязательно волочить в три следа.

5. Хозяин охаживал коня руками.

1. Меня словно ветром несло.

2. Я отощал совсем, не дойду.

3. Глухо побрякивая привязанным к шее колокольчиком, бежал жеребенок.

4. Теперь надо навалиться на боронование. И чтобы обязательно боронить в три следа.

5. Хозяин гладил коня руками.

Сопоставление свидетельствует о взвешенном и вдумчивом отношении автора (в расчете на массового читателя) к отбору и употреблению слов из родных для него донских говоров.

Большим мастером художественного употребления местных слов был П.П. Бажов, автор сказов «Малахитовая шкатулка». Создание сказов, опирающихся на рабочий фольклор, казалось бы, предполагало использование уральских диалектных слов; однако писатель отбирал их осторожно, так как придерживался твердого принципа: «Я должен брать только такие слова, которые считаю очень ценными». (7, с.179). Бажов искал слова не узкодиалектные, а прежде всего профессиональные, выбирая из них самые образные, эмоциональные, соответствующие сказовому стилю с его напевностью, лукавством и юмором. Вот характерный для языка и стиля П.П. Бажова отрывок из сказа «Каменный цветок»:

Приказчик не поверил. Смекнул тоже, что Данилушка вовсе другой стал: поправился, рубашонка на нем добрая, штанишки тоже и на ногах сапожнешки. Вот и давай проверку Данилушке делать:

– Ну-ко, покажи, чему тебя мастер выучил?

Данилушка запончик надел, подошел к станку и давай рассказывать да показывать. Что приказчик спросит – у него на все ответ готов. Как околтать камень, как распилить, фасочку снять, чем склеить, как колер навести, как на медь присадить, как на дерево. Однем словом, все как есть.

Пытал-пытал приказчик, да и говорит Прокопьичу:

– Этот, видно, гож тебе пришелся?

– Не жалуюсь,– отвечает Прокопьич.

Образцы умеренного и уместного использования диалектизмов дают классики: А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, Н.А. Некрасов, И.С. Тургенев, А.П. Чехов, Л.Н. Толстой и др. Например, не кажутся лишними диалектизмы в рассказе «Бежин луг» И.С. Тургенева: «Чего ты, лесное зелье , плачешь?» (о русалке); «Гаврила баил , что голосок, мол, у ней такой тоненький»; «Что намеднись у нас на Варнавицах приключилось»; «Старостиха…дворовую собаку так запужала , что та с цепи долой…» (все эти слова в речи мальчиков, сидящих у костра, не требуют перевода). Если же писатель не был уверен в правильном понимании читателем подобных слов, то он разъяснял их: «Лужком пошел – знаешь, там где он сугибелью выходит, там ведь есть бучило ; знаешь, оно ещё всё камышом заросло…» (Сугибель – крутой поворот в овраге; Бучило – глубокая яма с весенней водой; примечания И.С. Тургенева).

Другие писатели ХIХ в. также нередко инкрустировали свои сочинения местными словами, руководствуясь стилистическими критериями меры и сообразности. Диалектизмы того времени, многие из которых впоследствии вошли в литературный язык (в том числе с легкой руки употребивших их известных прозаиков), можно найти в произведениях И.А. Гончарова (крякнул ), Г.И. Успенского (хоботьё ), П.Д. Боборыкина (выставляться ), Л.Н. Толстого (балка, чувяки ) и др. Через речь интеллигенции влились в литературный язык и закрепились в нем простонародные слова земляника, брюква, ботва, паук, деревня, черемуха, пахать, хилый, доить, почин, быт, суть, проходимец и сотни других.

Диалектные слова употребляли не только писатели, но и поэты XIX в. – Кольцов и Некрасов, Никитин и Суриков. Встречались такие слова и в поэзии первой трети XX в. Например, в стихах С.А. Есенина можно обнаружить заметный слой диалектных слов: выть – земля и судьба, кукан – островок, махотка – кринка, хмарь – мгла, шушун – кофта, шубейка – душегрейка, бластиться – мерещиться, шигать – убегать, шибко – очень, сильно и т.п. Сопоставление ранних стихов С. Есенина с более зрелыми обнаруживает, что в начальный период своего творчества поэт использовал местную лексику в гораздо большей степени – например, в стихотворении «В хате» (1914 г.):

Пахнет рыхлыми дроченами;

У порога в дежке квас,

Над печурками точеными

Тараканы лезут в паз.

Вьется сажа над заслонкою,

В печке нитки попелиц,

А на лавке за солонкою

Шелуха сырых яиц.

Мать с ухватами не сладится,

Нагибается низко,

Старый кот к мохотке крадется

На парное молоко.

Для справок: дрочёна – «кушанье из запеченной смеси яиц, молока и муки или тертого картофеля»; дёжка, дежа – «квашня, кадушка для замешивания теста»; печурка – «выемка в русской печи для просушки чего-либо»; заслонка. – «железная крышка, прикрывающая устье русской печи»; попелица – «зола, пепел»; мохотка – «кринка».

Написанное позднее широко известное стихотворение «Письмо к матери» (1924 г.) может служить образцом проявления сформировавшегося в сознании С. Есенина представления о соразмерности, разумном балансе между общеупотребительными словами и диалектизмами в художественной речи. В стихотворении всего два областных слова, которые уместно используются и для создания кольцевой структуры (во 2-й и последней строфах), и для того, чтобы поэтический текст был, по замыслу автора, ближе сердцу крестьянской матери:

Так забудь же про свою тревогу,

Не грусти так шибко обо мне.

Не ходи так часто на дорогу

В старомодном ветхом шушуне .

Примечание . Слово шушун, которое обозначает старинную верхнюю женскую одежду типа телогрейки, кофты, не все исследователи признают диалектизмом, тем более этнографическим (т.е. называющим предмет быта или одежды, используемый только жителями данной местности и неизвестный за ее пределами). Например, Н.М. Шанский высказывает совершенно иное мнение об этом слове:

«На первый взгляд слово шушун <…> является у Есенина таким же диалектизмом, как наречие шибко – «очень».

Но это не так. Слово это было давно широко известно в русской поэзии и ей не чуждо. Оно встречается уже, например, у Пушкина («Я ждал тебя; в вечерней тишине // Являлась ты веселою старушкой, // И надо мной сидела в шушуне, // В больших очках и с резвою гремушкой»), шутливо описывающего свою музу.

Не гнушался этим словом и такой изысканный стилист нашей эпохи, как Б. Пастернак. Так, в его небольшой поэме или большом стихотворении «Вакханалии», написанном в 1957 г., о существительное шушун мы «спотыкаемся» сразу же в его втором четверостишии (старух шушуны ) » (100, с.382.)

Хотя употребление узкоместных слов с течением времени сокращается, их можно обнаружить в стихотворениях многих русских поэтов советского периода. Вот несколько примеров.

А. Твардовский:

Я знал не только понаслышке,

Что труд его в большой чести,

Что без железной кочедышки

И лаптя толком не сплести.

(«За далью – даль»)

А. Прокофьев:

А у нас на Ладоге

Бьет шуга ,

Ладожанок радуя,

Цветет куга .

(«А у нас на Ладоге»)

Л. Ошанин:

Путь олений однотонен, долог

По хрустящей снежной целине,

И уже полярный звездный холод

Заглянул под малицу ко мне.

(«Ущелье»)

Л. Татьяничева:

Изморозь зовут здесь морзянкой.

Называют падерой пургу.

В кожушках, надетых наизнанку,

Лиственницы пляшут на снегу.

Пляшут так, что аж поземка вьется,

Кружится от счастья голова...

Желтолобым олененком солнце

Смотрит из-за каждого ствола.

Здесь седые неулыбы-ели

Ёлушками кличут, как невест...

Я пришел к зиме на новоселье

В густохвойный осветленный лес.

(«Новоселье»)

Родные, знакомые с детства слова

Уходят из обихода:

В полях поляши – тетерева,

Летятина – дичь, пересмешки – молва,

Залавок – подобье комода.

Не допускаются в словари

Из сельского лексикона:

Сугрёвушка , фыпики – снегири;

Дежень , воркуны вне закона.

Слова исчезают, как пестери ,

Как прясницы и веретёна.

Возилкой неполный мешок с зерном

Вчера назвала мельничиха,

Поднёбицей – полку под потолком,

Клюкву – журавлихой .

Нас к этим словам привадила мать,

Милы они с самого детства.

И ничего не хочу уступать

Из вверенного наследства.

Но как отстоять его, не растерять

И есть ли такие средства?

(«Родные слова»)

Для справок: кочедык или костыг – шило для плетения лаптей;

шуга – мелкий рыхлый лед; куга – озерный камыш; малица – верхняя одежда из оленьих шкур; сугрёвушка – «родной, милый, сердечный человек»; дежень – «квашеное молоко»; воркун – «голубь, сильно и много воркующий»; пестерь – «приспособление для переноски тяжестей – например, сена»; прясница – «приспособление для прядения без веретена».

Примечание . В последнем стихотворении текст намеренно насыщен северорусскими диалектизмами, поскольку автор поставил перед собой стилистическую цель не только выразить свое трепетное, полное сыновней любви и ностальгической грусти отношение к «родным, знакомым с детства» словам, но и вызвать в душе читателя сопереживание по поводу их постепенного исчезновения из повседневной речи.

Диалектизмы, будучи стилистически значимым разрядом лексики, используются для создания местного колорита, речевой характеристики, стилизованного текста, поэтому их употребление без художественной необходимости, как и нагнетание в тексте большого числа диалектизмов, – чаще всего и признак невысокой речевой культуры, и показатель натурализма в искусстве слова.

На это обращали внимание такие мастера художественного слова, как Л.Н. Толстой, А.П. Чехов, М. Горький и др. Например, Л.Н. Толстой; говоря о языке книг для народа, советовал «не то что употреблять простонародные, мужицкие и понятные слова, а <…> употреблять хорошие, сильные слова и не <…> употреблять неточные, неясные, необразные слова» (81, с.365 – 366). А.П. Чехов писал 8 мая 1889 г. Ал.П. Чехову: «Язык должен быть прост и изящен. Лакеи должны говорить просто, без пущай и теперича» (95, с.210). Современные писатели, обращающиеся к диалектизмам, должны помнить саркастическое изречение М. Горького «Если в Дмитровском уезде употребляется слово хрындуги, так ведь необязательно, чтобы население остальных 800 уездов понимало, что значит это слово» и его пожелание начинающим авторам – писать «не по-вятски, не по-балахонски».

В популярной книге Д.Э. Розенталя и И.Б. Голуб «Секреты стилистики» в качестве примера неоправданного перенасыщения текста диалектизмами приведен отрывок из пародийной «Вятской элегии» (написанной на вятском наречии и требующей перевода на литературный язык).

Диалектный текст:

Все бахорили, что я детина окичной, важный. Где я, там всегда бывало сугатно. А теперь? Уж я не вертечой, как потка! …О когда, когда закрою шары свои и на меня посадят варежник!

Перевод на литературный язык:

Все говорили, что я детина опрятный, молодец. Где я, там всегда многолюдно. А теперь? Уже я не резвлюсь, как птичка! …О когда, когда закрою глаза свои и меня посыплют можжевельником! (См. 68, с.52.)

В русской литературе есть замечательные произведения, в которых использование диалектных средств значительно превышает ту норму, к которой мы привыкли, читая рассказы И.С. Тургенева или романы М. Шолохова. Тому, кто прочел поморские сказания архангельских писателей Б. Шергина и С. Писахова, наполненные музыкой северной народной речи, невозможно представить их без диалектизмов. Попробуйте, например, заменить общелитературными диалектные слова и выражения в небольшом отрывке из сказки Б. Шергина «Волшебное кольцо».

Жили Ванька двоима с матерью. Житьишко было само последно. Ни послать, ни окутацца и в рот положить нечего. Однако Ванька кажной месяц ходил в город за пенсией. Всего получал одну копейку. Идет оногды с этима деньгами, видит – мужик собаку давит:

Мужичок, вы пошто шшенка мучите?

А твое какое дело? Убью вот, телячьих котлетов наделаю.

Продай мне собачку.

За копейку сторговались. Привел домой:

Мама, я шшеночка купил.

Што ты, дураково поле?! Сами до короба дожили, а он собаку покупат!

Если вы рискнули подвергнуть этот фрагмент текста «олитературиванию», то смогли убедиться, что в таком случае вся неповторимая образность, просвеченная добрым юмором автора и дышащая свежестью живой речи поморов, сразу же исчезает.

От диалектизмов и разговорно-просторечных слов необходимо отличать народно-поэтические слова , заимствованные из фольклорных произведений. Такими словами являются, например, существительные батюшка – отец, зелье – яд, зазноба (любимая), кречет – сокол, кручина – горе, печаль (отсюда глагол закручиниться ), мурава – трава;прилагательные лазоревый – голубой, погожий – ясный, пунцовый – красный, родимый – родной, ретивое – горячее, пылкое (сердце) и т.п. Есть и немало народно-поэтических фразеологизмов: словно маков цвет, как дуб во чистом поле, красно солнышко и красна девица, добрый молодец и молодецкая удаль, богатырская сила, совет да любовь и др. К народно-поэтической фразеологии в широком понимании этого термина также можно отнести устойчивые выражения из сказок, былин и преданий; пословицы, поговорки, загадки, прибаутки, считалки и произведения других малых фольклорных жанров.

Народно-поэтические слова и выражения, как правило, имеют положительную эмоционально-экспрессивную окраску и входят в фонд образных средств разговорной речи.

Сравните с другими отрывками:

– Гришка, рыбалить поедешь?

– Чего ты? - шепотом спросил тот и свесил с кровати ноги.

– Поедем, посидим зорю.

– А приваду маманя варила? - сипло спросил он, выходя за отцом в сенцы.

– Варила. Иди к баркасу, я зараз.

– Куда править?

– К Черному яру. Спробуем возле энтой карши, где надысь сидели.

– Не будет, батя, дела... Месяц на ущербе.

– Серники захватил?

– Дай огню.

Старик закурил, поглядел на солнце, застрявшее по ту сторону коряги.

– Сазан, он разно берет. И на ущербе иной раз возьмется.

(Там же, ч. 1, гл. 2.)

1. Меня кубыть ветром несло.

2. Я отощал вовзят, не дойду.

3. Глухо побрякивая привязанным к шее балобоном, бежал жеребенок.

4. Теперь надо навалиться на волочбу. И чтобы обязательно волочить в три следа.

5. Хозяин охаживал коня руками.

1. Меня словно ветром несло.

2. Я отощал совсем, не дойду.

3. Глухо побрякивая привязанным к шее колокольчиком, бежал жеребенок.

4. Теперь надо навалиться на боронование. И чтобы обязательно боронить в три следа.

5. Хозяин гладил коня руками.

– Ну-ко, покажи, чему тебя мастер выучил?

Пытал-пытал приказчик, да и говорит Прокопьичу:

– Этот, видно, гож тебе пришелся?

– Не жалуюсь,– отвечает Прокопьич.

Пахнет рыхлыми дроченами;

У порога в дежке квас,

Над печурками точеными

Тараканы лезут в паз.

Вьется сажа над заслонкою,

В печке нитки попелиц,

А на лавке за солонкою

Шелуха сырых яиц.

Мать с ухватами не сладится,

Нагибается низко,

Старый кот к мохотке крадется

На парное молоко.

Так забудь же про свою тревогу,

Не грусти так шибко обо мне.

Не ходи так часто на дорогу

В старомодном ветхом шушуне .

«На первый взгляд слово шушун <…> является у Есенина таким же диалектизмом, как наречие шибко – «очень».

А. Твардовский:

Я знал не только понаслышке,

Что труд его в большой чести,

Что без железной кочедышки

И лаптя толком не сплести.

(«За далью – даль»)

А. Прокофьев:

А у нас на Ладоге

Бьет шуга ,

Ладожанок радуя,

Цветет куга .

(«А у нас на Ладоге»)

Л. Ошанин:

Путь олений однотонен, долог

По хрустящей снежной целине,

И уже полярный звездный холод

Заглянул под малицу ко мне.

(«Ущелье»)

Л. Татьяничева:

Изморозь зовут здесь морзянкой.

Называют падерой пургу.

В кожушках, надетых наизнанку,

Лиственницы пляшут на снегу.

Пляшут так, что аж поземка вьется,

Кружится от счастья голова...

Желтолобым олененком солнце

Смотрит из-за каждого ствола.

Здесь седые неулыбы-ели

Ёлушками кличут, как невест...

Я пришел к зиме на новоселье

В густохвойный осветленный лес.

(«Новоселье»)

Родные, знакомые с детства слова

Уходят из обихода:

В полях поляши – тетерева,

Летятина – дичь, пересмешки – молва,

Залавок – подобье комода.

Не допускаются в словари

Из сельского лексикона:

Сугрёвушка , фыпики – снегири;

Дежень , воркуны вне закона.

Слова исчезают, как пестери ,

Как прясницы и веретёна.

Возилкой неполный мешок с зерном

Вчера назвала мельничиха,

Поднёбицей – полку под потолком,

Клюкву – журавлихой .

Нас к этим словам привадила мать,

Милы они с самого детства.

И ничего не хочу уступать

Из вверенного наследства.

Но как отстоять его, не растерять

И есть ли такие средства?

(«Родные слова»)

Для справок: кочедык или костыг – шило для плетения лаптей;

Диалектный текст:

Перевод на литературный язык:

Мужичок, вы пошто шшенка мучите?

А твое какое дело? Убью вот, телячьих котлетов наделаю.

Продай мне собачку.

За копейку сторговались. Привел домой:

Мама, я шшеночка купил.

Што ты, дураково поле?! Сами до короба дожили, а он собаку покупат!

Лексика русского национального языка включает в свой состав общенародную лексику , использование которой не ограничено ни местом жительства, ни родом деятельности людей, и лексику ограниченного употребления , которая распространена в пределах одной местности или в кругу людей, объединенных профессией, общими интересами и т.п.

Общенародная лексика составляет основу русского языка. В нее входят слова из разных областей жизни общества: политической, экономической, культурной, бытовой и т.д. Общенародные слова, в отличие от лексики ограниченного употребления, понятны и доступны любому носителю языка.

На протяжении всей истории русского литературного языка его лексика пополнялась диалектизмами . Среди слов, восходящих к диалектизмам, есть стилистически нейтральные (тайга, сопка, филин, земляника, улыбаться, пахать, очень ) и слова с экспрессивной окраской (нудный, аляповатый, мямлить, прикорнуть, чепуха, морока ). Многие слова диалектного происхождения связаны с жизнью и бытом крестьянства (батрак, борона, веретено, землянка ). Уже после 1917 года в литературный язык вошли слова хлебороб, вспашка, зеленя, пар, косовица, доярка, почин, новосел.

Обогащается русский литературный язык и этнографической лексикой. В 50-60-е годы освоены сибирские слова-этнографизмы падь, распадок, шуга и др. В связи с этим в современной лексикографии высказывается мнение о необходимости пересмотра системы стилистических помет, ограничивающих употребление слов указанием на их диалектный характер.

И все же для развития современного литературного языка диалектное влияние не имеет существенного значения. Напротив, несмотря на единичные случаи заимствования диалектных слов литературным языком, он подчиняет себе диалекты, что приводит к их нивелировке и постепенному отмиранию.

В художественной речи диалектизмы выполняют важные стилистические функции: помогают передать местный колорит, особенности речи героев, наконец, диалектная лексика может быть источником речевой экспрессии.

Использование диалектизмов в русской художественной литературе имеет свою историю. Поэтика XVIII в. допускала диалектную лексику только в низкие жанры, главным образом в комедии; диалектизмы были отличительной особенностью нелитературной, преимущественно крестьянской речи персонажей. При этом часто в речи одного героя смешивались диалектные черты различных говоров.

Писатели-сентименталисты, предубежденные против грубого, «мужицкого» языка, ограждали свой слог от диалектной лексики.

Интерес к диалектизмам был вызван стремлением писателей-реалистов правдиво отразить жизнь народа, передать «простонародный» колорит. К диалектным источникам обращались И.А. Крылов, А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, Н.А. Некрасов, И.С. Тургенев, Л.Н. Толстой и др. У Тургенева, например, часто встречаются слова из орловского и тульского говоров (большак, гуторить, понева, зелье, во лна, лекарка, бучило и др.). Писатели XIX в. использовали диалектизмы, которые отвечали их эстетическим установкам. Это не значит, что в литературный язык допускались лишь какие-то опоэтизированные диалектные слова. Стилистически могло быть оправдано и обращение к сниженной диалектной лексике. Например: Как нарочно, мужички встречались все обтерханные (Т.) - здесь диалектизм с отрицательной эмоционально-экспрессивной окраской в контексте сочетается с другой сниженной лексикой (ракиты стояли, как нищие в лохмотьях ; крестьяне ехали на плохих клячонках ).

Современные писатели также используют диалектизмы при описании деревенского быта, пейзажа, при передаче склада речи персонажей. Умело введенные диалектные слова являются благодарным средством речевой экспрессии.

Следует различать, с одной стороны, «цитатное» употребление диалектизмов, когда они присутствуют в контексте как иностилевой элемент, и, с другой стороны, использование их на равных правах с лексикой литературного языка, с которой диалектизмы стилистически должны слиться.

При «цитатном» употреблении диалектизмов важно соблюдать чувство меры, помнить о том, что язык произведения должен быть понятен читателю. Например: Все вечера, а то и ночи сидят [ребята] у огончиков , говоря по-местному, да пекут опалихи , то есть картошку (Абр.) - такое употребление диалектизмов стилистически оправдано. При оценке эстетического значения диалектной лексики следует исходить из ее внутренней мотивированности и органичности в контексте. Само по себе присутствие диалектизмов еще не может свидетельствовать о реалистическом отражении местного колорита. Как справедливо подчеркивал А.М. Горький, «быт нужно в фундамент укладывать, а не на фасад налеплять. Местный колорит - не в употреблении словечек: тайга, заимка, шаньга - он должен из нутра выпирать».

Более сложной проблемой является использование диалектизмов наравне с литературной лексикой как стилистически однозначных речевых средств. В этом случае увлечение диалектизмами может привести к засорению языка произведения. Например: Все вабит , привораживает; Плавал одаль белозор ; Склон с прикрутицей муравится - такое введение диалектизмов затемняет смысл.

При определении эстетической ценности диалектизмов в художественной речи следует учитывать, какие слова выбирает автор. Исходя из требования доступности, понятности текста, обычно отмечают как доказательство мастерства писателя употребление таких диалектизмов, которые не требуют дополнительных разъяснений и понятны в контексте. Поэтому часто писатели условно отражают особенности местного говора, используя несколько характерных диалектных слов. В результате такого подхода нередко диалектизмы, получившие распространение в художественной литературе, становятся «общерусскими», утратив связь с конкретным народным говором. Обращение писателей к диалектизмам этого круга уже не воспринимается современным читателем как выражение индивидуальной авторской манеры, оно становится своего рода литературным штампом.

Писатели должны выходить за рамки «междиалектной» лексики и стремиться к нестандартному использованию диалектизмов. Примером творческого решения этой задачи может быть проза В.М. Шукшина. В его произведениях нет непонятных диалектных слов, но речь героев всегда самобытна, народна. Например, яркая экспрессия отличает диалектизмы в рассказе «Как помирал старик»:

Егор встал на припечек, подсунул руки под старика.

Держись мне за шею-то... Вот так! Легкий-то какой стал!..

Выхворался... (...)

Вечерком ишо зайду попроведаю. (...)

Не ешь, вот и слабость, - заметила старуха. - Может, зарубим курку - сварю бульону? Он ить скусный свеженькой-то... А? (...)

Не надо. И поисть не поем, а курку решим. (...)

Хоть счас-то не ерепенься!.. Одной уж ногой там стоит, а ишо шебаршит ково-то. (...) Да ты что уж, помираешь, что ли? Может, ишо оклемаисся.(...)

Агнюша, - с трудом сказал он, - прости меня... я маленько заполошный был...

Характерные для нашей исторической эпохи процессы все большего распространения литературного языка и отмирания диалектов проявляются в сокращении лексических диалектизмов в художественной речи.

Диалектизмы как выразительное средство речи могут быть использованы лишь в тех стилях, в которых выход за нормативные границы лексики литературного языка в народные говоры стилистически оправдан. В научном и официально-деловом стилях диалектизмы не находят применения.

Введение диалектной лексики в произведения публицистического стиля возможно, но требует большой осторожности. В публицистике нежелательно употребление диалектизмов наравне с литературной лексикой, особенно недопустимы диалектизмы в авторском повествовании. Например: Тут Широких увидел Лушникова, и они вернулись на место сбора, разложили костер и стали кричать товарищей; Ледокол шел ходко , но Степан надеялся проскочить на правый берег, пока тропа на реке не порушена - заменяя диалектизмы общеупотребительными словами, предложения можно исправить так: …стали звать товарищей; Ледокол двигался быстро , но Степан надеялся проскочить на правый берег, пока лед на реке был еще цел (пока не тронулся лед ).

Совершенно недопустимо использование диалектных слов, значение которых не вполне ясно автору. Так, повествуя о юбилейном рейсе паровоза, журналист пишет: Все было так, как 125 лет назад, когда такой же паровичок прошел по первопутку ... Однако он не учел, что слово первопуток означает «первый зимний путь по свежему снегу».

Следует иметь в виду, что употребление диалектизмов не оправдано даже как характерологическое средство, если автор приводит слова героев, сказанные в официальной обстановке. Например: ...Надо своевременно доглядеть животное, поставить в известность ветеринарную службу; Шефы приносят продукты, мосты вымоют, белье в прачечную сдадут. А иногда и просто повечерять зайдут (речь героев очерков). В таких случаях диалектизмы создают недопустимый разнобой речевых средств, потому что в беседе с журналистами сельские жители стараются говорить на литературном языке. Авторам очерков, можно было написать: ...Надо вовремя позаботиться о животном; ...полы вымоют; иногда просто поужинать зайдут .

К профессиональной лексике относятся слова и выражения, используемые в различных сферах деятельности человека, не ставшие, однако, общеупотребительными. служат для обозначения различных производственных процессов, орудий производства, сырья, получаемой продукции и т.д. В отличие от терминов, представляющих собой официальные научные наименования специальных понятий, профессионализмы воспринимаются как «полуофициальные» слова, не имеющие строго научного характера. Например, в устной речи полиграфистов бытуют профессионализмы: концовка - «графическое украшение в конце книги», усик - «концовка с утолщением в середине», хвост - «нижнее наружное поле страницы, а также нижний край книги, противоположный головке книги».

В составе профессиональной лексики можно выделить группы слов, различные по сфере употребления: профессионализмы, используемые в речи спортсменов, шахтеров, охотников, рыбаков. Слова, представляющие собой узкоспециальные наименования, применяемые в области техники, называются техницизмами .

Особо выделяются профессионально-жаргонные слова, которые имеют сниженную экспрессивную окраску. Например, инженеры употребляют слово ябедник в значении «самозаписывающий прибор»; в речи летчиков бытуют слова недомаз и перемаз (недолет и перелет посадочного знака), пузырь , колбаса - «шар-зонд»; у журналистов - подснежник - «человек, работающий в газете корреспондентом, но зачисленный в штаты по другой специальности»; как обозвать? - «как озаглавить (статью, очерк)?»; закурсивить (выделить курсивом).

В справочниках и специальных словарях профессионализмы часто заключаются в кавычки, чтобы их можно было отличить от терминов («забитый » шрифт - «шрифт, находящийся долгое время в набранных гранках или полосах»; «чужой » шрифт - «буквы шрифта иного начертания или размера, ошибочно попавшие в набранный текст или заголовок»).

При определенных условиях профессионализмы находят применение в литературном языке. Так, при недостаточной разработанности терминологии профессионализмы нередко играют роль терминов. В этом случае они встречаются не только в устной, но и в письменной речи. При использовании профессионализмов в научном стиле авторы часто разъясняют их в тексте (Так называемое легкое сено пользуется заслуженной дурной славой, как корм малопитательный, при значительном употреблении которого замечаются случаи ломкости костей у животных ).

Профессионализмы нередки в языке многотиражных, отраслевых газет (Осаживать вагоны после роспуска состава и отвлекать для этого маневровые средства, ...роспуск состава с надвигом другого ). Преимущество профессионализмов перед их общеупотребительными эквивалентами в том, что профессионализмы служат для разграничения близких понятий, предметов, которые для неспециалиста имеют одно общее название. Благодаря этому специальная лексика для людей одной профессии является средством точного и лаконичного выражения мысли. Однако информативная ценность узкопрофессиональных наименований утрачивается, если с ними сталкивается неспециалист. Поэтому в газетах использование профессионализмов требует осторожности.

Проникают в язык газеты и профессионализмы сниженного стилистического звучания, очень распространенные в разговорной речи. Например, очеркисты обращаются к таким выразительным профессионализмам, как «челноки », челночный бизнес , включить счетчик (повысить процент кредита) и т.п. Однако излишнее употребление профессионализмов мешает восприятию текста и становится серьезным, недостатком стиля. Профессионально-жаргонная лексика не употребляется в книжных стилях. В художественной литературе она может быть использована наряду с другими просторечными элементами как характерологическое средство.

Включение в текст профессионализмов нередко бывает нежелательным. Так, в газетной статье не может быть оправдано употребление узкоспециальных профессионализмов. Например: На руднике очень несвоевременно проводится ополаживание горизонтов, заоткоска дорог - только специалист может разъяснить, что имел в виду

В книжных стилях не следует использовать профессиональную лексику из-за ее разговорно-просторечной окраски. Например: Надо добиться, чтобы завалка печей не превышала двух часов, а плавка в печи сидела не дольше б часов 30 минут (лучше: ).

Недопустимо также употребление в книжных стилях жаргонно-профессиональных слов, которые используются в устной речи как неофициальные варианты научных терминов и обычно имеют сниженную экспрессивную окраску. Такие профессионализмы иногда по недоразумению принимают за научные термины и включают в произведения научного стиля (пишут: дозер вместо дозатор , высокочастотник вместо высокочастотный громкоговоритель , взаимность вместо метод взаимности , органика вместо органические удобрения ). Введение профессионально-жаргонных слов в письменную речь снижает стиль и нередко становится причиной неуместного комизма [Пескоструйка дает возможность капитально производить покраску автомашин (лучше: С помощью пескоструйного аппарата хорошо очищается поверхность автомобиля, что обеспечивает высокое качество его окраски )]. В 90-е годы русский литературный язык активно пополняется разговорной лексикой, а поэтому профессиональные и профессионально-жаргонные слова появляются на страницах газет, журналов. Многие профессионализмы стали широко известны, хотя до недавнего времени лексикологи не включали их в толковые словари. Например, перестало быть узкопрофессиональным наименование черный ящик , означающее «защищенный бортовой накопитель полетной информации». При описании авиакатастроф журналисты свободно используют этот профессионализм, и комментарии к нему появляются лишь в том случае, если автор статьи хочет изобразить картину трагедии наглядно:

Среди разбросанных в радиусе десятка километров обломков столкнувшихся самолетов аварийная комиссия отыскала два «черных ящика» с Ил-76Т и один такой же прибор с саудовского «Боинга».

Эти укрытые в прочнейшие металлические корпуса оранжевого цвета устройства выдерживают без повреждений 1000-градусную температуру и стократную перегрузку при ударе.

Жаргонная лексика в отличие от профессиональной, обозначает понятия, которые в общенародном языке уже имеют наименования. Жаргон - разновидность разговорной речи, используемая определенным кругом носителей языка, объединенных общностью интересов, занятий, положением в обществе. В современном русском языке выделяют молодежный жаргон, или сленг (от англ. slang - слова и выражения, употребляемые людьми определенных профессий или возрастных групп). Из сленга в разговорную речь пришло множество слов и выражений: шпаргалка, зубрить, хвост (академическая задолженность), плавать (плохо отвечать на экзамене), удочка (удовлетворительная оценка) и т.п. Появление многих жаргонизмов связано со стремлением молодежи ярче, эмоциональнее выразить свое отношение к предмету, явлению. Отсюда такие оценочные слова: потрясно, обалденный, клевый, ржать, балдеть, кайф, ишачить, пахать, загорать и т.п. Все они распространены только в устной речи и нередко отсутствуют в словарях.

Однако в сленге немало слов и выражений, которые понятны лишь посвященным. Приведем для примера юмореску из газеты «Университетская жизнь» (09.12.1991).

Конспект одного крутого студента на одной забойной лекции .

Хаммурапи был нехилый политический деятель. Он в натуре катил бочку на окружавших кентов. Сперва он наехал на Ларсу, но конкретно обломился. Воевать с Ларсой было не фигушки воробьям показывать, тем более, что ихний Рим-Син был настолько навороченным шкафом, что без проблем приклеил Хаммурапи бороду. Однако того не так легко было взять на понт, Ларса стала ему сугубо фиолетова, и он перевел стрелки на Мари. Ему удалось накидать лапши на уши Зимрилиму, который тоже был крутым мэном, но в данном случае прощелкал клювом. Закорифанившись, они наехали на Эшнуну, Урук и Иссин, которые долго пружинили хвост, но пролетели, как стая рашпилей.

Для непосвященного такой набор жаргонных слов оказывается непреодолимым препятствием к пониманию текста, поэтому переведем этот отрывок на литературный язык.

Хаммурапи был искусным политическим деятелем. Он проводил экспансионистскую политику. Сначала правитель Вавилона пытался захватить Ларсу, но это ему не удалось. Воевать с Ларсой оказалось не так-то просто, тем более, что их правитель Рим-Син был настолько изворотливым дипломатом, что с легкостью заставил Хаммурапи отказаться от своего намерения. Но Хаммурапи продолжал завоевательные походы с целью расширения территории своего государства. И, оставив на время попытки покорения Ларсы, он изменил политический курс, и вавилонская армия устремилась на север. Ему удалось заключить союз с правителем Мари Зимрилимом, который тоже был неплохим политиком, но в данном случае уступил военной силе Хаммурапи. Объединенными силами были покорены Эшнуну, Урук и Иссин, которые упорно защищались, но в конце концов оказались побежденными.

При сравнении этих столь разных «редакций» нельзя отказать первой, насыщенной жаргонизмами, в живости, образности. Однако очевидна неуместность употребления сленга на лекции по истории.

Экспрессивность жаргонной лексики способствует тому, что слова из жаргонов переходят в общенародную разговорно-бытовую речь, не связанную строгими литературными нормами. Большинство слов, получивших распространение за пределами жаргонов, можно считать жаргонизмами только с генетической точки зрения, а в момент их рассмотрения они уже принадлежат просторечию. Этим объясняется непоследовательность помет к жаргонизмам в толковых словарях. Так, в «Словаре русского языка» С.И. Ожегова засыпаться в значении «потерпеть неудачу» (разг.), в значении «попасться, оказаться уличенным в чем-нибудь» (прост.), а в «Толковом словаре русского языка» под ред. Д.Н. Ушакова оно имеет пометы (простореч., из воровского арго). У Ожегова зубрить (разг.), а у Ушакова к этому слову дана помета (школьн. арго). Многие жаргонизмы в новейших словарях даются со стилистической пометой (прост.) [например, у Ожегова: предки - «родители» (прост., шутл.); хвост - «остаток, невыполненная часть чего-нибудь, например экзаменов» (прост.); салага - «новичок, новобранец, младший по отношению к старшим» (прост.) и т.д.].

Жаргонная лексика уступает литературной в точности, что определяет ее неполноценность как средства общения. Значение жаргонизмов, как правило, варьируется в зависимости от контекста. Например, глагол кемарить может означать дремать, спать, отдыхать ; глагол наехать - угрожать, вымогать, преследовать, мстить ; прилагательное клевый имеет значения хороший, привлекательный, интересный, надежный и т.д.; таково же значение слова убойный и ряда других. Все это убеждает в нецелесообразности замены богатого, яркого русского языка сленгом.

Особую социально ограниченную группу слов в современном русском языке составляет лагерный жаргон , которым пользуются люди, поставленные в особые условия жизни. Он отразил страшный быт в местах заключения: зек (заключенный), шпон или шмон (обыск), баланда (похлебка), вышка (расстрел), стукач (доносчик), стучать (доносить) и под. Такие жаргонизмы находят себе применение при реалистическом описании лагерной жизни бывшими «узниками совести», получившими возможность открыто вспоминать о репрессиях. Процитируем одного из талантливейших русских писателей, не успевших реализовать свой творческий потенциал по известным причинам:

Если тебя вызывают на вахту, это значит - жди неприятностей. Либо карцер следует, либо еще какая-нибудь пакость...

Правда, в карцер меня на этот раз не посадили и даже не «лишили ларьком». «Лишить ларьком» или «лишить свиданием» - это начальственные формулы, возникшие в результате склонности к лаконизму, это 50% экономии выражения. «Лишить права пользования ларьком» или «...свиданием». Начальству, вконец замученному стремлением к идеалу, приходилось довольно часто прибегать к спасительной скороговорке, и оно, естественно, старалось сберечь секунды. Так вот, меня ожидало нечто необычное. Войдя, я увидел нескольких надзирателей и во главе их - «Режима». Мы ведь тоже были склонны к краткости, правда, по другим соображениям: когда приближалась опасность, проще и выгоднее было шепнуть: «Режим!», чем произносить: «Заместитель начальника лагеря по режиму».

Кроме «Режима», надзирателей и меня, в комнате был еще некто, и я сразу уставился на него.

(Юлий Даниэль)

По этому отрывку можно составить представление и о самом «механизме» появления этих странных жаргонизмов. Хочется надеяться, что для их закрепления в русском языке не будет экстралингвистических условий и что они быстро перейдут в состав пассивной лексики.

Этого нельзя сказать о языке преступного мира (воров, бродяг, бандитов). Эта жаргонная разновидность языка определяется термином арго (фр. argot - замкнутый, недеятельный). Арго - засекреченный, искусственный язык уголовников (блатная музыка ), известный лишь посвященным и бытующий также лишь в устной форме. Отдельные арготизмы получают распространение за пределами арго: блатной, мокрушник, перо (нож), малина (притон), расколоться, шухер, фраер и под., но при этом они практически переходят в разряд просторечной лексики и в словарях даются с соответствующими стилистическим пометами: «просторечное», «грубопросторечное».

Многие известные писатели с осторожностью относились к жаргонизмам. Так, И. Ильф и Е. Петров при переиздании романа «Двенадцать стульев» отказались от некоторых жаргонизмов. Стремление писателей оградить литературный язык от влияния жаргонизмов продиктовано необходимостью непримиримой борьбы с ними: недопустимо, чтобы жаргонная лексика популяризовалась через художественную литературу.

В публицистических текстах возможно обращение к арготизмам в материалах определенной тематики. Например, в рубрике «Криминальные сюжеты»:

«Сливки» преступного мира - «воры в законе»... Ниже стоят обычные блатные, которых в колонии называют «отрицаловкой» или «шерстью». Жизненное кредо «отрицаловки» противодействовать требованиям администрации и, наоборот, делать все, что запрещает начальство... А в основании колонийской пирамиды-основная масса осужденных: «мужики», «работяги». Это те, кто искренне встал на путь исправления.

В редких случаях жаргонизмы могут использоваться в газетных материалах, имеющих острую сатирическую направленность.

Обращение к жаргонизмам не в сатирических контекстах, продиктованное стремлением авторов оживить повествование, расценивается как стилистический недочет. Так, автор увлекся игрой слов, назвав свою заметку так: Художник Дали совсем офонарел (в заметке описывается необычная скульптура художника - в виде светильника, что дало основания корреспонденту для каламбура: фонарь - офонарел ). Для читателя, не владеющего жаргоном, подобные словечки становятся загадкой, а ведь язык газеты должен быть доступен всем.

Заслуживает порицания и увлечение жаргонной лексикой журналистов, пишущих о преступлениях, убийствах и грабежах в шутливом тоне. Употребление в таких случаях арготических и жаргонных слов придает речи неуместный, веселый оттенок. О трагических событиях повествуется как об увлекательном происшествии. Для современных корреспондентов «Московского комсомольца» такой стиль стал привычным. Приведем лишь один пример.

На Тверской улице в прошлый четверг милиционеры подобрали двух девиц, которые пытались «толкнуть» прохожим видеомагнитофон на золотишко . Выяснилось, что девахи накануне ночью обчистили квартиру на Осеннем бульваре. (...) Заводилой выступала 19-летняя бомжиха ...

Тенденция к снижению стиля газетных статей наглядно демонстрируется многими газетами. Это приводит к употреблению жаргонизмов и арготизмов даже в серьезных материалах, а для коротких заметок, репортажей стиль, «расцвеченный» сниженной лексикой, стал обычным. Например:

А я не уступлю вам коридорчик

В Кремле новый заскок: одарить братскую Белоруссию выходом к морю через Калининград. «Мы собираемся договориться с поляками и получить их согласие на строительство участка магистрали через их территорию», - сказал давеча Президент России.

Однако эта «примета времени» не встречает сочувствия у стилистов, которые не одобряют смешение стилей, создающее неуместный комизм в подобных публикациях.